В октябре 1920 года Хлебников появился в Баку, в отделении бакинской РОСТА. «Видом он был нелепен, но скульптурен.

Илл. 1. С. Телингатер. Хлебников в Баку

Высокий, с громадной головой в рыжеватых, заношенных волосах, с плеч – простёганный ватник-хаки, с тесёмками вместо пуговиц, на длинных ногах – разматывающиеся обмотки. Оборванный, недоодетый, он казался дезертиром…», – вспоминает поэтесса Татьяна Вечорка (Толстая). В Баку поэт появился полгода спустя после ухода белых. Там он встретил много своих старых знакомых: поэтов Алексея Кручёных, Сергея Городецкого и Вячеслава Иванова, профессора Бакинского университета. Он-то, видимо, и обеспечил Хлебникову скудный студенческий паёк. А благодаря Сергею Городецкому Велимир получил место в Бакинском РОСТА, чтобы составлять стихотворные надписи к рисункам и агитплакатам, которых, – увы! – почти не осталось. Кроме того, Хлебников написал стихотворение, призывающее на борьбу с Врангелем.

От зари и до́ ночи

Вяжет Врангель онучи.

Он готовится в поход

Защищать царёв доход…

И т.д.

Позже это стихотворение получило название «Каракурт», означающее ядовитого паука (чёрного), где обыгрывается образ «чёрного барона» – Врангеля.

В бакинском РОСТА Хлебников познакомился с Мечи́славом Доброковским, замечательным художником. Он когда-то блистал, был удостоен золотой медали в Париже, а позже полузабыт. Если его и вспоминают, то чаще всего по этикетке папирос «Казбек» со скачущим всадником на фоне гор – одной из многочисленных иллюстраций Доброковского к рассказам Коста Гатуева.

Илл. 2. Мечислав Доброковский

Считая Хлебникова своим другом и учителем, Доброковский впоследствии назовёт одного своего сына Велимиром, а другого – Каспием. Сам он безвременно погибнет в бериевских застенках.

Хлебников бродил по отделу, сочинял лозунги и стихи, а ночью укладывался спать (там же, в отделе) на большом столе, подложив под голову узелок. Проработав около месяца в бакинском РОСТА, поэт перешёл на службу в Политпросвет Волжско-Каспийской флотилии лектором и поселился в морском общежитии. Матросы отнеслись к нему уважительно, как к человеку образованному, а один из них (матрос Курносов) подарил ему шапку-кубанку, после того, как выяснилось, что дед Курносова служил у Хлебниковых. Велимир заметил, что один матрос (Солнышкин) талантливо декламирует, и написал письмо в Москву известному режиссёру Всеволоду Мейерхольду с просьбой принять участие в судьбе Солнышкина. В Баку Хлебников сошёлся с военным моряком Борисом Самородовым, которому посвятил стихотворение «Моряк и поец». А в его младшую сестру – Юлию Самородову – поэт влюбился. Она стала его «Бакинской музой». Похоже, Юлия отвечала ему взаимностью. Их часто видели вместе. По обыкновению, они шли рядом и молчали. Из этого невысказанного молчания родилось стихотворение «Детуся»:

Детуся!

Если устали глаза быть широкими,

Если согласны на имя «браток»,

Я, синеокий, клянуся

Высоко держать вашей жизни цветок.

Я ведь такой же, сорвался я с облака…

…………………………………………

Просто я буду служить вам обедню,

Как волосатый священник с длинною гривой,

Пить голубые ручьи чистоты,

И страшных имен мы не будем бояться.

«Пить голубые ручьи чистоты» Хлебникову оставалось меньше двух лет. А Юлия Самородова, в конце 1920-х годов, однажды вышла из дома и больше в него не вернулась. Оставила записку, чтобы её не искали.

В Баку Хлебников пробыл до конца октября 1920 года, после чего уехал в Дербент.

PS: В оформлении используются лист рукописи В. Хлебникова и графика С.К. Ботиева.

Автор-составитель -  Мамаев А.А.