Тем временем в Тегеране сформировался новый кабинет. Все силы были брошены на борьбу с Гилянской республикой.

Отряды Эсхануллы двинулись на Тегеран и заняли Шахсевар, Ништеруд и Аббасабад. Ревком постановил отозвать Эсхануллу в Решт, но тот не подчинился.

Хлебников прибыл в Шахсевар и поселился вместе с Добряковским в доме, где помещалась охрана штаба.

«И здесь, как и в Реште, "русские дервиши", – вспоминает Алексей Костерин, – длинноволосые, босые, в живописных лохмотьях, тотчас же привлекли к себе внимание крестьян. Доброковский и Хлебников обосновались в чайхане, где их бесплатно кормили, поили крепким чаем и давали курить терьяк. Доброковский рисовал портреты, карикатуры на Реза – хана, на англичан и на языке фарси разъяснял слушателям программу Эсханоллы. Хлебников или сидел тут же, присматриваясь к посетителям и прислушиваясь к разговорам Доброковского, или же бродил по ближайшим окрестностям (…).

Когда силы от Шахсевара двинулись к Тегерану, в нашем тылу крупный помещик – хан Саад-эд-Доуле поднял восстание (…). Эсханолла приостановил наступление на Тигеран. Два конных отряда кавказских партизан и курдов выбили Саад-эд-Доуле из Шахсевара, полностью восстановив военное положение. Мы могли возобновить наступление на Тегеран, но из Решта пришли тревожные вести о начавшемся раздоре между членами правительства. Было решено начать отход».

Во время отступления Хлебников отстал от отряда, увидев летящую ворону с белым крылом. Конечно, это было нарушением воинской дисциплины. Но вспомним, что поэт родился в семье учёного-натуралиста, сам был опытным орнитологом, и его мог заинтересовать экземпляр вороны с такой редкой расцветкой оперения.

Ворона привела его в персидскую деревушку, и он почти месяц странствовал по Персии.

Ольга Самородова вспоминает:

«Однажды в одной из таких деревушек его пригласил к себе в саклю местный дервиш. На ковре, постеленном на полу сакли, они просидели друг против друга всю ночь.

Дервиш читал стихи из Корана. Хлебников молча слушал и кивал головой в знак того, что полон внимания. Так их застало утро. Когда Хлебников собрался уходить, дервиш подарил ему посох, высокую войлочную (похожую на православную митру) шапку и джурапки (цветные шерстяные носки, украшенные рисунком, наподобие тех, какими украшают ковры и паласы).

Он говорил брату, что воспоминание об этой ночи и подарках дервиша ему особенно дорого. И очень жалел, что подаренные вещи были у него украдены.

В тот же период своей бродячей жизни в Персии попал он на службу к одному хану (…). Дворец хана отличался своеобразной роскошью. Так, например, Хлебникову запомнилась одна комната, где потолок весь был выложен китайскими блюдами. И другая, где в полу был вделан аквариум с золотыми рыбками, а потолок над аквариумом состоял из большого зеркала, отражавшего его целиком. Хан лежал на подушках, смотрел в потолок и любовался отражавшимися золотыми рыбками. Хан был большой мечтатель (…).

Когда брат спросил его, почему он так скоро вернулся из Персии, Хлебников сказал ему приблизительно следующее: Персия давила его древностью своей многовековой культуры. Он ощущал её как колыбель человечества, «и тяжесть зрелости её чувствовалась ему во всём, даже в красных цветах граната. Ему надо было передохнуть от ощущения этой тяжести, надо было набраться сил.

Вот почему он отложил свой план пробраться дальше в Индию и вернулся в Россию».

Наконец, отряд, потерявший Хлебникова, достиг Рудессера, откуда решено было морем пробираться в Энзели, а оттуда в Баку. Отряд уже погрузился на киржимы (плоскодонные лодки), когда вдали замаячила высокая фигура Хлебникова. В результате в тот день лодки не отплыли. На следующий день отступавшие решили захватить какое-нибудь судно. Им это удалось, и пароход «Опыт» принял на борт весь отряд вместе с Хлебниковым. Из Рудессера они переправились в Энзели и на следующий день были в Баку. Так закончился Гилянский поход, так закончилась для Хлебникова его поездка в Персию.

В оформлении используются лист рукописи В. Хлебникова и графика С.К. Ботиева.

Автор-составитель - Мамаев А.А.